Между кипарисами, ночами,
и ветрами западным и южным,
мимо птиц, магнолий, телеграмм,
ты пролетаешь.
Под могилами и стылым прахом,
под камнями раковин замёрзших,
под последним руслом вод глубинных,
ты пролетаешь.
Ниже, посреди младенцев мёртвых,
рыб разбитых и слепых растений,
ещё ниже, снова между туч,
ты пролетаешь.
По ту сторону костей и крови,
по ту сторону вина и хлеба,
по ту сторону огня и пепла,
ты пролетаешь.
По ту сторону вражды и смерти,
между розами и сгнившей плотью,
с дивным голосом, в ботинках мокрых,
ты пролетаешь.
Над аптеками и кораблями,
адвокатами, колесами, асфальтом,
и зубами, вырванными с кровью,
ты пролетаешь.
Над худыми крышами, где на ночь
женщины расчёсывают косы,
в грубых пальцах утопают гребни,
ты пролетаешь.
Мимо винных погребов, где молча
зреют вина с тёплыми руками,
с медленными красными руками,
ты пролетаешь.
Мимо авиаторов пропавших,
мимо рек, каналов и теней,
мимо погребённых белых лилий
ты пролетаешь.
Мимо цвета горького бутылок,
и колец аниса и несчастья,
со слёзами поднимая руки,
ты пролетаешь.
Остаются в стороне дантисты,
конгрегации, кино, туннели,
в новом платье, с мёртвыми глазами
ты пролетаешь.
И над кладбищем твоим открытым,
где блуждают моряки в тумане,
пока смерть твоя падает ливнем,
ты пролетаешь.
Ливнем падают твои пальцы,
ливнем падают твои кости,
твои вены и мозг и улыбка —
ты пролетаешь.
Над камнями, на которых ты растаял,
под зимой, под времени рекою,
пока сердце падает по каплям,
ты пролетаешь.
Нет, ты не лежишь среди цемента,
где убитых всадников скелеты,
и сердца нотариусов чёрных:
ты пролетаешь.
О морская мальва! О родной мой!
Гитарист в гудении пчелином,
тени в волосах твоих — неправда:
ты пролетаешь.
Тени, что тебя преследуют, — неправда,
тучи мёртвых ласточек — неправда,
тёмные от слёз поля — неправда:
ты пролетаешь.
Чёрный ветер из Вальпараисо,
его крылья в копоти и пене,
пред тобою обметают небо,
ты пролетаешь.
Пароходы, холод в мёртвом море,
вой сирен, и месяцы, и запах
до свету заплаканного утра,
ты пролетаешь.
Ром, и ты, и плач в моей душе,
пустота вокруг и только зонтик,
лестница с поломанной ступенькой,
ты пролетаешь.
Где-то море, и в ночи я слышу,
одинокий, ты летишь под морем,
под туманным морем, что во мне,
ты пролетаешь.
Слышу шум неспешного полёта,
и, как крылья голубей ослепших,
бьют в глаза мне воды мертвецов,
ты пролетаешь.
И один, совсем один, летишь ты
в мире мёртвых навсегда один,
у тебя ни имени, ни тени,
ни цветов, ни нежности, ни губ:
ты пролетаешь.
© Перевод с испанского В. Столбова, 1977
Поражаюсь широте охвата литературы Вами - Пушкин, теперь вот Неруда...
ОтветитьУдалитьНет, скорее это точечные взгляды на необъятность. Литература - одно необъятное поле. Я вижу тут и там цветы, холмы, поляны, тени, дерево... Неруду я еще и не понимаю как следует, хотя очень им восхищаюсь. Вообще, испанская поэзия своеобразна. В ней есть песенность.
Удалитьстоп. Неруда - чилиец. Просто он был дружен с испанскими авторами, которые, наверняка, оказали на него влияние (ну, и он на них); это меня и сбило с толку.
УдалитьЯ бы тему взяла доклада по одному этому стихотворению!
УдалитьОдно это стихотворение Неруды - парение в небытии и существовании.
Как заметил уважаемый Айвен Сахиевич, не дословно: "Что такое "объективная реальность"? Хайдеггер вот сказал: Человек заброшен в бытие"
Пушкин об ином, конечно, "полете" говорит... Для контраста - два стиха и разместила подряд.
Удивительный, неожиданный набор образов, такой калейдоскоп. Для Неруды это характерно. Взять хотя бы его стихотворение"Генерал Франко в аду"!
ОтветитьУдалитьНеожиданный - для нас.
УдалитьДля поэта он - естественен.
Не читала, гляну.
Генерал Франко в аду - частный случай "заброшенности", выходит.
Ну и тут сразу к Сартру, "За закрытыми дверями".
Ничего себе заброшенность!"Генерал Франко в аду"переведено не в рифму, и вот так:"Несчастный! Терзает тебя клубок вулканических ведьм...Черепаха, сопревшая во прах, воя и плача, как мёртвая женщина, будет копаться в твоём растерзанном брюхе, стараясь найти обручальные кольца загубленных тобою невест"...и тому подобное. Может, я не слово в слово передаю, но...неизбитые метафоры!
ОтветитьУдалитьМне все более и более интересен Неруда.
УдалитьТакая поэзия может вытолкнуть из существования к вере.
Образ черепахи, копающейся в растерзанном брюхе, не нов. Есть древнеспартанские легенды, в которых лисёнок за пазухой разъедает внутренности... правда, поэтов... не диктаторов... Хотя, если вдуматься, поэт, владеющий словом, тоже диктатор. И еще больший диктатор, чем политик.
УдалитьВот ещё перевод из его стихов:"Куда прячет орёл свой кинжал, когда спит на облаке?"
ОтветитьУдалитьИз моего: где заканчивается взгляд, направленный в бездну?
УдалитьВ чёрной дыре, куда со временем, очень, правда, не скорым, свалится вся галактика с потухшими звёздами. У меня не богатое воображение сейчас. Можно поискать другие варианты...
ОтветитьУдалитьНе нужно ничего искать. Вы дали верный ответ: там, где заканчивается воображение.
УдалитьВзгляд заканчивается там, где кончается воображение? Как это Вы разглядели здорово! Я такого не имел в виду.
ОтветитьУдалитьСпасибо, иногда я внимательнее говорящего.
Удалить